Листки из записной книжки. 12-й лист
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22
— Клянусь же вам, что это не верно... Дело в том, что я всегда думаю свою думу — о жесте, движении фигур, тоне картины, которую пишу, к которой, раз оторвавшись, опять стремлюсь,— отсюда моя рассеянность. Кстати, скажите, Жиро умер?
— Нет, не умер, он жив.
— Так это я его встретил вчера! Он подошел ко мне, спросил о моем здоровье, а я, не узнав, ответил: благодарю, здоров. После уж мне пришло в голову, что лицо этого господина мне знакомо, и теперь я уверен, что это был Шарль Жиро! Наверно, наверно! Где он живет?
Я сказал ему адрес, он схватил пальто, шапку и палку и потащил меня за собой. Позвонил, вошел, бросился в объятия Жиро и со слезами на глазах просил у него извинения за вчерашнюю сухость.
Рассказ этот был мне тем более интересен, что нечто подобное случилось со мной.
Прохаживаясь раз по Gare st. Lazare1 в ожидании поезда, ко мне в Maisons Laffitte2, A. Дюма спросил:
— Вы, должно быть, часто встречаетесь здесь с Мессонье?
— Случается,— говорю,— но теперь я прохожу мимо.
— Это почему?
— Плохо признает; последний раз в вагоне он с таким недоумением пожал мне руку и посмотрел в лицо, что я счел за лучшее проходить своею дорогой.
— Да ведь он просто не узнал вас!
— Может быть,— только это немного неловко, похоже на навязчивость с моей стороны...
— Что это за человек! — воскликнул Дюма,— il passe son temps a ne pas reconnaitre ses amis et a se faire des ennemis!3.
Должно быть, Дюма передал художнику об этом разговоре, потому что скоро после того, поднявшись в Salle d'attente4, я встретил Мессонье с умильным, готовым на приветствие лицом, но — должен в том сознаться, как это ни мелочно, я сделал вид, что не замечаю его, и прошел мимо. Только после рассказа Дюма об истории с Жиро я понял, что поступил резко относительно великого и до крайности рассеянного художника.
Листок 12-ый
Я упомянул о том, что не знаю рисовальщиков, подобных Мессонье, т. е. художников, владеющих карандашом в такой мере верным, чутким, строгим и в то же время живым, кроме Менцеля и Горшельта. Именно только рисовальщиков, потому что в красках оба названных живописца много ниже его. Менцель, при всех громадных достоинствах, пишет воздушное и солнечное освещение не с натуры, а из головы, по памяти, в четырех стенах своей мастерской. Так же приблизительно понимал колорит и Горшельт, который, может быть, до некоторой степени и видел недостатки этой манеры работы, но по своим средствам не считал возможным иначе устроиться. В то время, как Мессонье тратил большие деньги на костюмы натурщиков, Горшельт, когда, например, ему нужен был восточный человек с темною кожей, не искал такого, а просто натирал свою модель подходящей краской, и "туземец" — араб, кавказский горец или негр — был готов. Его выручало множество этюдов с натуры, но в принципе добросовестность в передаче pleinair была и у него ниже, чем у Мессонье.
Работал Горшельт также тихо, но любил говорить, что тот или другой набросок сделан им в полчаса. Помню, рассматривая раз один из таких тщательно сделанных рисунков, я попросил его сказать мне, долго ли он его работал. "Только, пожалуйста, не вводите меня в заблуждение, скажите правду!" Он засмеялся:
— Непременно правду?
— Да, так как я художник, а не публика.
— Я приходил рисовать эту гору дней 8 или 9.
— Ну вот, благодарю,— ответил я, действительно очень довольный, потому что, видя, как самому мне все туго дается, я подозревал, что и другие, толкующие о быстроте работы, пожалуй, в сущности, немало корпят над нею.
Эта, по-видимому, невинная похвальба скоростью работы обманывает и сбивает молодых художников, приучающихся смешивать скороспелость с талантливостью и относиться свысока к усидчивости и терпению, без которых развитие таланта, как бы он ни был велик,— немыслимо. Правда, бывает иногда, что работа наладится, "выйдет" сразу и от дальнейшей отделки только портится, но это только исключение, в большинстве же случаев чем больше бьешься над картиной, рассказом или музыкальной пьесой, тем они выходят лучше. Поэты еще более, чем мы, художники, злоупотребляют уверениями, что то или другое стихотворение — в действительности плод усидчивого труда — вылилось непосредственно, экспромтом.
1 вокзал Сен-Лазар — по-французски
2 Мезон Лаффит (выставочный зал) — по-французски
3 он проводит свое время в том, что не узнает своих друзей и делает из них врагов — по-французски
4 зал ожидания — по-французски
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22
 Тронный зал Великих моголов |  Уличный музыкант. Дутарист |  Китаец (Верещагин В.В.) |