Повесть о литераторе. Часть 2
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40
- Ах, ведь забыл сказать! - с живостью перебил отец Василий, обращаясь к Анне Павловне. - Вера Андреевна Бегичева кланяются вам; они получили письмо от сына: пишут, что они теперь на самом театре войны, находятся в отряде генерала Скобелева1.
- Браво, Петя, - весело воскликнул офицер, - молодец! "Я рад за него; если это только правда", - подумал он про себя, так как знал за своим приятелем Петей слабость прихвастнуть.
- И сами они рады: храбрости, говорят, генерал Скобелев необычайной, но и опасно около них: сами никакого страха не знают, и другие не прячься. Генерал Гурко2, говорят, разумнее; они так не рискуют...
- Ну, волков бояться - в лес не ходить.
- Это, конечно, так, - продолжал отец Василий, - но уж, кажется, очень они собой не дорожат. Как Петр Николаевич описывают, так даже и турки этого генерала отличают от других, "белым пашою" называют. Пишут, такие поручения задавал им, - насилу, говорят, живой вышел...
- Господи! - громко вздохнула Анна Павловна при мысли о том, что и ее Володе тоже будут давать поручения, из которых он насилу будет выходить живым, да и выйдет ли? Сын понял ее мысли и поспешил успокоить:
- Не бойтесь, мама, за меня... в штабе не так ведь опасно.
- Дай бог, дай бог, друг мой!
- Читали мне Вера Андреевна из письма, что раз посылали их пленного достать, - я, говорят, не достал, где ж его достать? - так недовольны, говорят, были: плохо, говорят, батенька, вы поворачиваетесь. Пишут, что получили уже солдатский Георгиевский крест и в офицеры хотели их представить. В военной, говорят, много легче, чем в штатской, - проще служба... Были, говорят, больны, теперь поправились.
- Какой ужас, какой ужас! - шептала Анна Павловна, отвечая на ту же внутреннюю мысль о Володе, представлявшемся ей то больным, то убитым, то захваченным в плен и увезенным куда-то далеко.
Должно быть, те же мысли мелькали и у детей, с раскрытыми ртами смотревших то на отца Василия, то на старшего брата: вот-вот, как он приедет на войну, так сейчас же его пошлют добывать пленных, а то и самого возьмут в плен, да еще ранят и он заболеет, похудеет, приедет к ним умирающим или без ноги, без руки...
Младший Алеша решил, что пленный должен быть непременно со связанными руками, как тот недавно пойманный в конокрадстве мужик, приведенный к ним на двор, которого папаша допрашивал и потом отослал в город. Что касается турок, то они должны быть - ни дать ни взять - как те страшные, всклокоченные крестьяне, что, проезжая прошлого весной мимо Кирилловки, затеяли ссору с дворовыми людьми из-за Жучки, укусившей одну из их лошадей.
Мальчуган так задумался над турками, что и не заметил, как все кругом него стали выходить в зал, к напутственному молебну.
Засветили свечи перед старым потемневшим образом Спасителя, за рамкою которого всегда были воткнуты колосья двойнички и тройнички; запахло ладаном от усердно раздутого дьячком кадила; волны дыма заходили по комнате, переливаясь во врывавшихся лучах солнца: день был теплый, ясный, праздничный.
- Благословен бог наш, - начал отец Василий, выправляя волосы из-под ризы, обтягивая ее и дергая при этом плечами и локтями.
Голос отца Василия был несколько гнусливее и значительно торжественнее того, которым он только что передавал новости. Дьячок подпевал ему негромко и немного тоскливо, с перевздохами, настойчиво упирая взгляд в косяк окна, что, по давно установленному замечанию, означало "выпитую с утра".
Теперь, благо был уважительный предлог, Анна Павловна больше не сдерживалась: она буквально смочила своими слезами пол во время беспрерывных припаданий к нему головою и не вставала с колен за весь молебен.
Даже отец, всегда державшийся в глазах семьи твердым и невозмутимым, сначала только усиленно крестился своим большим крестом и кланялся в землю, касаясь пола концами пальцев, потом не вытерпел и несколько раз утер глаза, отведенные для приличия в сторону.
Няня заливалась-плакала, перемежая рыдания большими же, очень большими, начинавшимися на маковке головы и спускавшимися почти до колен, крестами; ее поклоны представляли настоящее бросание всего тела на землю, и она проделывала их с замечательными для ее семидесятипятилетнего возраста ловкостью и живостью.
Прислуга, дворовые и некоторые крестьянские женщины, нашивавшие на руках теперешнего воина, тоже всхлипывали и усердно сморкались в подолы в задних углах залы и прихожей.
- О плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных и о спасении их господу помолимся! - слышался ровный голос отца Василия.
- Господи, помилуй! Господи, заступи и помилуй нас! Царица небесная матушка! Заступница наша! - слышалось со всех концов залы, наполненной клубами ладана.
Подход ко кресту послужил некоторым облегчением для всего общества.
Глаза еще не успели высохнуть от слез, как послышался вдали звон колокольчика. Дети, а за ними и большие вышли на балкон.
Кто бы это мог быть? Кажется, Надежда Ивановна?
В деревне отворился отвод, ведущий с поля, и тройка карих проскакала мимо крестьянских изб, въехала на мостик и внеслась затем на гору.
- Она! Надежда Ивановна! Наташа! - вскрикнуло разом несколько голосов. Владимир сбежал с балкона и бросился к крыльцу так стремительно, что отец с матерью переглянулись. Он торопился встретить если не видимо усталую, полную, добродушно улыбавшуюся Надежду Ивановну, то ее хорошенькую племянницу Наталочку, очень красивую девушку, свежо и весело смотревшую из-под загара и пыли.
Взгляд петербуржца Владимира невольно остановился на патриотической, но немного провинциальной форме головного убора девушки, на чем-то вроде высокой мужицкой шапки, перевитой кисеей и лентами; но так как "девушке в девятнадцать лет и эта шапка приставала3", он быстро перевел глаза на милое личико приятеля своего детства, своей "кузиночки", как он называл ее, помог ей выпрыгнуть из экипажа и провел в дом.
- Хорошо, хорошо, - дружески пеняла Надежда Ивановна, - до того занялся племянницей, что тетушка сама выбирайся!..
Это было не совсем справедливо, так как слуга уже помогал ей спуститься с подножки.
1Михаил Дмитриевич Скобелев (1843--1882), генерал от инфантерии, участник Хивинского похода (1873), подавления Кокандского восстания (1873--1876), Ахалтекинской экспедиции (1880--1881). Командовал отрядом под Плевной, дивизией в сражении под Шипкой -- Шейново. Близкий знакомый В. В. Верещагина.
2 Иосиф Владимирович Гурко (1828--1901), во время войны 1877--1878 гг. во главе передового отряда совершил поход в Забалканье, командовал отрядом гвардии под Плевной, с 1894 г.-- генерал-фельдмаршал.
3 перефраз пушкинской строки из "Руслана и Людмилы" ("А девушке в семнадцать лет какая шапка не пристанет".)
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40
 Апофеоз войны (Верещагин В.В.) |  Гора Казбек (Верещагин В.В.) |  Письмо на родину (Письмо к матери) |