Повесть о литераторе. Часть 39
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40
- - -
Володин начальник князь, переезжая в Казанлык, остановился на время в Габрове, где он должен был осмотреть лазареты и сделать кое-какие распоряжения. Одно из первых посещений было в монастырский госпиталь, где он пробыл довольно долго в беседе с ранеными и докторами.
Там лежал между прочим и полковник Перепелкин, начальник штаба Скобелева, один из лучших офицеров армии, раненный в спину, в то время как он вместе с неуязвимым генералом рекогносцировал дорогу спуска с гор.
Его светлость долго говорил с ним, а потом хотел посетить и Верховцева, но доктор заметил, что раненый находится в крайней степени опасности, так что всякое возбуждение может привести прямо к "концу".
Владимир переехал в Габрово за своим начальством, более чем когда-нибудь занятый мыслью о том, что теперь уже скоро, не далее как завтра, увидит своего бывшего приятеля и, наконец, сведет с ним счеты: без задора, но и без слабости, потребует от него объяснения побуждений, заставивших его нарушить самые элементарные правила дружбы - отбить у него невесту.
Полковник Воллон, бывший при обходе госпиталя и встретивший потом Половцева, спросил мимоходом, видел ли он своего приятеля Верховцева?
- Нет, не видал, - ответил Владимир, покрасневший от волнения при этом вопросе, - разве он здесь?
- Здесь, умирает...
Володе показалось, что он ослышался.
- Что такое? Кто умирает? - переспросил он.
- Сергей Верховцев умирает, говорю тебе.
- Где? Ты видел его?
- Нет, не видал. Его светлость хотел войти, но его не впустили. Я спрашивал доктора, есть ли надежда, - он ответил, что ни "малейшей", больше часу, говорит, не проживет, так что если ты хочешь застать его в живых - поторопись!
Владимир схватил фуражку и опрометью бросился на улицу.
О! как жалки, как ничтожны показались ему теперь его счеты с Сергеем! "Неужели он умер? неужели я его не застану в живых?"
Он - не застал.
Сергей лежал с спокойным величием неостывшего еще трупа молодого, красивого человека, осмысленно жившего, браво умершего и как будто не расставшегося еще с мыслями, наверное, не злобными, наполнявшими его голову при жизни. Едва заметная ироническая улыбка как будто блуждала на губах почившего, и лицо показалось Владимиру таким привлекательным, каким, может быть, оно никогда не было при жизни.
Около тела сидела, нагнувшись, молодая девушка, в которой, раньше чем она подняла голову, Владимир узнал Наташу. Когда она взглянула на него, Половцев чуть не вскрикнул, - до того ее личико изменилось: оно осунулось и похорошело, в то же время глаза расширились, блестели лихорадочно, - видно, много пережила и перечувствовала она за то время, пока сначала строилось, а потом разрушалось ее счастье.
Владимир заплакал; он крепко поцеловал рано надломившегося товарища и, вглядываясь в дорогие черты чуть-чуть улыбавшегося лица - такая знакомая улыбка! - мысленно извинился за все дурные предположения и намерения, долго не выходившие у него из головы.
На вопрос, с которым Владимир обратился к Наташе, девушке было так трудно, по-видимому, отвечать, что он не настаивал и стал расспрашивать подошедшую Надежду Ивановну, прямо обнявшую его и откровенно выплакавшую на его груди горе своей Наталочки.
- Как это случилось? Как же я не слышал об этом раньше? Мы узнали только, что турецкая армия положила оружие, - быстро стал расспрашивать Володя тетушку в углу комнаты.
Потом он стал расспрашивать о Наташе: как она это переносит - как она похудела!
- Я ведь знаю, что они близко... сдружились за это время... Что делать?.. Вам необходимо скорее уехать отсюда домой, дорогая Надежда Ивановна, - чем скорее, тем лучше. Расстояние, время умалят, сгладят потерю...
- Да, милый Владимир Васильевич, уехать, уехать! Помогите мне уговорить ее! У нас не было еще с нею разговора об этом, - все случилось так неожиданно, - но она способна еще остаться, совсем убить себя... Конечно, я могу употребить власть, заставить ее послушаться, но ведь я всегда избегала этого, да и, сказать вам правду, душа моя, боюсь прибегнуть к этому теперь - она на себя не похожа.
- Конечно, конечно, - ответил Владимир, и они решили, что сейчас он уйдет, но затем, сказавшись по начальству, придет скоро снова и поможет уговорить Наталочку уехать в Россию тотчас же после похорон Сергея Ивановича.
Против ожидания девушка не выказала сопротивления и выслушала, не прерывая, все, что сказал Владимир в пользу немедленного отъезда; не прерывала его и тогда, когда он говорил о своем сочувствии ее горю.
Они похоронили Сергея на другой же день, просто и скромно, на общем кладбище.
Владимир, получив разрешение князя остаться в Габрове на сутки, чтобы проводить до могилы тело своего приятеля, торопился выпроводить барынь из зараженного города еще при себе. Он говорил, что не будет покоен, пока не посадит их в дорожный экипаж.
Перед отъездом он еще раз просил Наташу, когда-то его Наталочку, не думать теперь ни о чем, кроме своего покоя и здоровья.
- Она так много поработала, принесла столько жертв своим ближним, что имеет право на покой и ... на счастье, - прибавил он, едва сдерживая слезы.
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40
 Бурлаки (Верещагин В.В.) |  Индиец (Верещагин В.В.) |  Монастырь в скале. Ладакх |