Повесть о литераторе. Часть 30
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40
VII
Владимир воротился из России в невеселом настроении духа.
Посланный вслед за тем в отряд одного известного бравого генерала, командовавшего гвардейским отрядом, он присоединился к войскам в то время, как они занимали город Этрополь.
Половцев тотчас же по праву вошел в среду блестящей молодежи, окружавшей командира отряда и составлявшей "английский клуб", - почему английский, это было неизвестно, разве потому, что, как и его прототипы в столицах, он носил несколько аристократический характер.
В "клубе" были представители большей части полков гвардии: лейб-драгун, лейб-улан, гусар, кавалергард, кирасир; дипломат, бывший секретарь одного из наших посольств, теперь казацкий урядник, тоже исполнял должность ординарца. Был титулованный корреспондент большой московской газеты, за которым ухаживали, как за хорошенькою дамочкой; особенно после того, как в одной из корреспонденции он выдвинул ординарца генерала, ротмистра Волона, всем остальным захотелось, чтоб и их помазали по губам, чтоб и о них что-нибудь сказали в "письмах с театра войны". Наконец, был известный художник и представитель "Красного Креста" при отряде.
Один из членов кружка, гусар, превосходно рисовал карикатуры, чем почти ежедневно утешал и заставлял хохотать товарищей: сходство портретов и остроумие замысла рисунков были поразительны. Другой молодой воин прелестно пел... Шутивших и отпускавших острые словечки нечего было и пересчитывать: все были таковыми, все были добрые ребята.
Бравая компания занимала хорошие квартиры в городах и местечках, всегда близ генерала, в складчину ела и пила совсем недурно для военного времени и жила благодаря молодости не скучно.
В "клуб" зазывались все приезжавшие в отряд, как из наших гвардейских офицеров, так и иностранцы, до англичан в пробковых шлемах включительно.
Нельзя, однако, сказать, чтобы все и всегда улыбалось членам "английского клуба": когда отец командир был не в духе, - а это случалось не редко, - он и вечером, в дождь, слякоть и непроглядную тьму звал ординарца; все сердца соболезновали товарищу, которому, по всем вероятиям, предстояло протрястись ночью на нескольких десятках верст; каждый побаивался к тому и за свою особу, так как не было ничего невероятного в том, что за одним ординарцем грозный голос не вызовет другого и третьего.
Командовавший отрядом, очень популярный в армии и очень добрый человек, называвшийся в "клубе" "папашею", был из тех, с которыми шутить не следовало. Когда под Этрополем генерал Двугородный, выбившись из сил, поднимая пушки на высоты, дал знать, что втащить туда орудия нет возможности, отец командир лаконично ответил: "Пусть втащит зубами", и Двугородный хоть не зубами, а десятками волов и буйволов, главное же - сотнями солдатских рук, втащил-таки орудия. Нравственный эффект залпа с этой высоты на турок, никак того не ожидавших, был так велик, что они бросили город и побежали к Шандорнику, - укрепленной скале, командовавшей над Софийским шоссе, - главным перевалом западных Балкан в Болгарии.
Артиллерия их, сбившись на дороге, отступила туда очень медленно, и Половцеву показалось, что с нашей стороны была сделана серьезная оплошность тем, что, во-первых, захватили не всю эту артиллерию, а только несколько орудий и, главное, не попробовали следом за нею ворваться в самое укрепление.
"Папаша" также очень сердился за недостаток энергии, проявленной при этом случае его подчиненными. В сущности, ошибка произошла оттого, что назначенный для преследования турок донской генерал Чернов не имел достаточно авторитета, чтобы заставить слушать себя титулованного командира фешенебельного гвардейского полка, отданного ему под команду.
Володя и прочая молодежь штаба немало смеялись разговору между генералами, в котором суровый при случаях дурного исполнения его приказаний командир отряда выговаривал Чернову, зачем он упустил случай попробовать ворваться в Шандорник вслед за турками.
- Как же это ваше превосходительство не попробовали побывать у них в гостях?
- Я хотел, ваше превосходительство, только князь Зволенский ответил мне, что это, говорит, не входит в нашу программу.
- Хоть бы вы поинтересовались узнать, умеют ли турки в Шандорнике стрелять-то?
- Хотел, ваше превосходительство, хотел, да князь Зволенский положительно сказал: "Не входит, - говорит, - в нашу программу".
Генерал Чернов был тип старого донца: "Вон, видите эту дорожку, - говорил он конфиденциально Володе, которого полюбил, может быть, отчасти за то, что тот состоял при штабе, - видите, куда она выходит? Вон куда! Вот я по этой дорожке и пошел бы, да врасплох и напал бы на них..."
В этих соображениях, по какой тропинке или дорожке лучше было бы напасть, непременно врасплох, - иначе было бы не по-казацки, - сказывался весь донской офицер; зато когда ему пришлось идти по большой дороге, наступать грудью, что казак считает всегда неразумным, пороху у него не хватило.
В общем, в этом штабе жилось легче, чем у Скобелева. Генерал, бесспорно храбрый человек, и сам не рисковал без крайней нужды, и ординарцам его не приходилось каждый день ходить на смерть; несмотря на суровую внешность, в нем слышалось доброе сердце, и от хорошо знавшего его Берендеева Володя слышал, что грозный генерал - очень нежный отец и семьянин; это показалось ему даже несколько странным. В отряде боялись его и хорошо знали, что не нужно попадаться на дороге "папаше" в сердитую минуту, которые выходили-таки частенько.
На другой день помянутого объяснения с Черновым Володя ехал за начальством вместе с адъютантом и ординарцами. Был как раз дурной день, он начался с того, что проводник сбился с дороги, и когда "папаша" своим громовым голосом пообещал ему "сорвать голову", бедный болгарин заранее принес эту жертву, совершенно лишившись ее.
Дорога на Шандорник оказалась грязна до невозможности; выпавший за ночь снег растаял и под ногами лошадей обратился в жидкую грязь; колеса орудий и повозок выбили страшные ямы и ухабы. Тащившиеся на горы повозки, запряженные часто в одну лошадь, поминутно заседали в колеях и рытвинах, и вытаскивать их приходилось солдатам. Генерал вышел из себя.
Поравнявшись с полным, аккуратным генералом Двугородным, ехавшим на сытой кругленькой лошадке, в сопровождении денщика, повара и полного штата прислуги, он на него первого и обрушился.
- По Тамбовской губернии изволите прогуливаться, ваше превосходительство?
- Никак нет, ваше превосходительство!
- По Тамбовской губернии, говорю я вам, гуляют в одну лошадь, - загремел голос "папаши", - извольте перепрячь! В кручу спущу все одноконные повозки!
1-2-3-4-5-6-7-8-9-10-11-12-13-14-15-16-17-18-19-20-21-22-23-24-25-26-27-28-29-30-31-32-33-34-35-36-37-38-39-40
 Японка (Верещагин В.В.) |  Гималаи. Главная вершина (Верещагин В.В.) |  Портрет цыгана (Верещагин В.В.) |